В первые дни Великой Отечественной войны наши будущие союзники по антигитлеровской коалиции, США и Великобритания, выразили готовность оказать помощь Советскому Союзу, однако их предложения при всем понимании необходимости совместных усилий в борьбе со смертельной угрозой фашизма были не лишены и сугубо коммерческого интереса. По мнению западных экспертов, СССР располагал огромным золотым запасом. Отчасти такой репутации способствовала и умелая игра советских «компетентных органов», которые в условиях строжайшей секретности, окружавшей все, что касалось учета драгоценного металла, допускали дозированную утечку информации и даже периодически приглашали иностранных журналистов и бизнесменов в золотые кладовые. Послевоенные зарубежные публикации показали, что на Западе переоценивали советский золотой потенциал как минимум в 1,5 раза.
Хочешь побеждать – плати!
Золото в период войны приобрело исключительное значение, особенно для СССР. До подписания договора о ленд-лизе товарные поставки продолжали осуществляться на основе обычных контрактов. Администрация и деловые круги США настаивали, чтобы СССР оплачивал экономическую «помощь» только золотом. Советское правительство вынуждено было согласиться, и 5 ноября 1941 года первые два судна с золотыми слитками стоимостью 10 млн долл. (около 9 т) прибыли в США. При этом с июля по октябрь США отправили в СССР грузы на сумму 29 млн долл. (25,8 т золота). Великобритания допускала поставки в счет долгосрочных кредитов, причем такие поставки продолжались и после принятия программы ленд-лиза.
Когда американская сторона потребовала от Сталина гарантий, что предстоящие расходы по ленд-лизу будут оплачены, советское правительство предложило «показать товар лицом». Помощник госсекретаря Дин Ачесон, прибывший в Москву для выяснения платежеспособности большевиков, был отправлен специальным самолетом в Магадан. Об этом визите было известно только узкому кругу людей, и в архивах никаких документов на этот счет не осталось. По рассказам, Ачесон лично присутствовал на съемке золота с опломбированного промывочного прибора и, пораженный видом множества самородков и золотого песка, завалившего шлюз, снял шляпу, заявив, что теперь у американцев нет сомнений в платежных возможностях СССР.
Весной 1943 года США потребовали немедленной оплаты поставок военного оборудования, снаряжения, материалов, продовольствия. Наша страна готовилась к масштабному летнему наступлению, впереди было решающее сражение войны – Курская битва, и Сталин дал указание выполнить требование американцев. По данным Георгия Воларовича, руководившего в те годы одним из отделов в тресте «Золоторазведка», советские специалисты срочно отправили на автомашинах из Иркутска на Качуг (257 км) и далее на карбасах (малое речное судно) по реке Лене до бухты Тикси 1,3 т золота (1,46 млн долл.).
В дальнейшем Советский Союз продолжал расплачиваться за поставки не только золотом. Из СССР за океан были переправлены 32 тыс. т марганцевой и 320 тыс. т хромовой руды, а также немало других дорогостоящих товаров – платины, ценной древесины, пушнины, черной икры. Стоимость «обратного ленд-лиза» оценивается примерно в 2,14 млн долл. А что касается золотых поставок из Советского Союза в США, то их сумма официально так и не была обнародована. Достоверно известны лишь отдельные эпизоды. Среди них – широко известный факт гибели британского крейсера «Эдинбург», сопровождавшего конвой QP-11, в трюме которого находилось 465 слитков весом 5,5 т.
В какой-то степени пролить свет на объемы сделок, совершенных в годы войны в обмен на золото, могла бы статистика изменения золотого запаса СССР. И хотя эти данные были строго засекречены, кое-какие цифры просочились в печать.
От царской золотой казны (более 1312 т) большевикам к окончанию гражданской войны досталось только 290 т драгоценного металла. Известен объем добытого за 1918–1940 годы золота –1253 т. У населения в этот период было приобретено 15,7 т. Система Торгсина пополнила золотую казну еще на 230 т. В 1936 году из Испании было доставлено 510 т золотых слитков и монет (в пересчете на чистое золото 460,5 т), но большая их часть была продана Москвой по указаниям правительства Испании, а деньги переведены на счета республиканцев. В СССР могло остаться примерно 152 т испанского золота в счет оплаты поставок оружия и предоставленных кредитов. Таким образом, общие поступления можно оценить на уровне 1941 т золота.
Сложнее подсчитать расходы, которые тоже были немалыми.
Надо сказать, что в первые полтора десятилетия после революции золотовалютные резервы СССР, в числе которых наряду с золотом были и другие благородные металлы, тратились весьма экономно. Эта бережливость во многом была продиктована внешними обстоятельствами. С 1925 года ведущие мировые державы ввели так называемый «золотой бойкот», запретив принимать у Советов драгоценный металл для оплаты сделок. Большая часть оборудования для заводов, строившихся в период индустриализации, закупалась в счет кредитов западных компаний. Рассчитывались и
зерном. Хотя собственное зерно в США порой уничтожалось немалыми партиями во избежание падения цен, недешевый советский хлеб продолжали закупать. Столь изощренная политика проводилась с конкретной целью: вызвать в советской стране продовольственный кризис и тем спровоцировать массовое недовольство населения. Последствия, как известно, были ужасными. В СССР в начале тридцатых годов случился голод, унесший множество жизней, но советскую власть это не пошатнуло.
А вот Великая депрессия, разразившая на Западе в 1929 году, вынудила капиталистические страны изменить отношение к советскому золоту. Немалая часть его поступала в обход формальных запретов транзитом через Швецию, где золотые слитки и монеты переплавлялись и снабжались шведским клеймом. Американцы знали об этих поставках и оценивали их в достаточно значительных объемах. Отсюда и те сомнения в платежеспособности СССР, которые возникли у американцев в начале Великой Отечественной войны, когда встал вопрос о поставках по ленд-лизу. Таким образом, понятно, что визиты американских официальных лиц на Колыму выходили далеко за рамки простой формальности.
Если поездка помощника госсекретаря Дина Ачесона в 1941 году была краткой, то вице-президент Генри Уоллес в 1944 году провел в золотодобывающих
районах СССР немало времени, подробно интересуясь организацией добычи драгоценного металла и, главное, ее результатами.
«И не показывать, что не следует…»
Об этом визите я впервые услышал от своего отца, который с 1939 года работал в Дальстрое на Колыме геологом и участвовал в подготовке промывочных приборов к приезду американской делегации. Сейчас на эту тему имеется немало публикаций, но нередко они дают искаженную картину происходивших событий. Взять, к примеру, рассказ известного узника ГУЛАГа Варлама Шаламова «Иван Федорович» – правдой в нем является только сам факт посещения Колымы американским вице-президентом. Так, Шаламов пишет: «…Уоллес принял участие в воскреснике по уборке картофеля…».
Кто представляет Крайний Север, знает, то ни о каком выкапывании картошки из мерзлой земли, да еще в мае, когда проходил визит, не может быть и речи. На самом деле это – отголосок другого события. Члены делегации Уоллеса помогли одной старушке в посадке картофеля, но было это позже, и не на Колыме, а в Комсомольске.
Как же готовился и проходил этот визит?
Американская делегация наметила поездку в Китай для оценки политической ситуации в этой стране, а маршрут планировали проложить через Колыму, зная, что в этом крае находятся богатые золотые месторождения. В своем запросе на транзит Белый дом обозначил желание высокопоставленных представителей США посетить ряд пунктов, где ведется добыча драгметаллов. Вместе с вице-президентом
Генри Уоллесом в составе делегации были Джон Хазард – специалист по советскому
праву, заместитель директора советского филиала по ленд-лизу (он же выступал переводчиком), Джон Винсент – советник американского посольства в китайском
городе Чунцин и Оуэн Латтимор, представлявший службу военной информации США. Миссию сопровождали три американских офицера, а самолетом управлял полковник Ричард Найт.
Для советской стороны посещение иностранцами, а тем более американцами, колымских золотых приисков было делом неслыханным. Ведь этот район Дальстроя отсутствовал на обычных географических картах и был насыщен десятками лагерей, о которых в ту пору мало кому дозволялось знать. Но главное даже не в этом. Хозяйство страны было сильно подорвано войной, истощился и золотой запас, поэтому требовалось во что бы то ни стало создать у американцев впечатление о наличии в СССР богатейших месторождений золота.
Решения о подготовке встречи важных гостей принимались в Москве, на уровне высшего партийного руководства. За 17 дней до приезда американцев, а именно 9 мая 1944 года, начальник управления госбезопасности Хабаровского края Сергей Гоглидзе и начальник Дальстроя Иван Никишов получили руководящие указания от комиссара госбезопасности Всеволода Меркулова и комиссара НКВД Лаврентия Берия. Как рассказал Иван Сидоров, бывший в те годы начальником политуправления Дальстроя, в шифрованной телеграмме о приезде Уоллеса содержалось такое поручение: «принять с широким русским гостеприимством, показать то, чем можно законно гордиться, и не показывать, что не следует», то есть лагерное хозяйство.
Гоглидзе и три его подчиненных в штатском неотступно сопровождали американцев в поездке. У Никишова задача была сложнее: не только сопровождать американцев, но и сделать так, чтобы американцы не заметили, что находятся на территории огромного лагерного края – СССР, уже приобретающий всемирную репутацию страны-освободителя, конечно, не мог предстать в неприглядном свете поработителя собственного народа. Впрочем, у советских чекистов было достаточное пространство для маневра: к тому времени из 167,8 тыс. человек, занятых в системе Дальстроя, 85,5 тыс. были «вольными», то есть в значительной массе бывшими зэками, освобожденными из лагерей, но не имевшими права покинуть Дальстрой «до особого распоряжения». (Кстати, весь вольнонаемный персонал на время войны также был лишен права выезда. Мой отец, прибыв на Колыму по договору в 1939 году, в свой первый отпуск смог выехать только в 1946 году, и то с большим трудом, поскольку специалистов остро не хватало). На Колыме уже тогда было немало предприятий, полностью укомплектованных вольным персоналом.
В конце мая 1944 года американская миссия, вылетев из Нома на Аляске, прибыла в пос. Уэлькаль на Чукотском полуострове. В тот же день американцы вылетели дальше на советском самолете, которым управлял Герой Советского Союза, известный полярный летчик и командир 1-й авиаперегоночной дивизии Илья Мазурук. Он прокладывал маршруты таким образом, что гости за все время полетов над ГУЛАГом не увидели с воздуха ни одного лагеря. Да и затем на всем пути их следования были устроены «потемкинские деревни наоборот»: все вышки, попадавшие в поле зрения, были спилены, а заключенным устроили внеплановый отдых с просмотром кинофильмов в закрытых бараках.
Деловая часть визита началась в Сеймчане, где делегацию из США встретили официальные советские представители во главе с начальником Дальстроя Иваном Никишовым и … заместителем председателя Хабаровского крайисполкома Сергеем Гоглидзе. Превращение генераллейтенанта госбезопасности в одного из руководителей местных органов государственной власти прошло гладко. Никто не заметил подвоха. Уоллес в первом же интервью после обильной трапезы заявил, что завтрак был великолепен, и особо похвалил тамаду, в роли которого выступил новоиспеченный зампред крайисполкома. В Сеймчане члены миссии посетили школу, столовую, детский интернат, парткабинет и посмотрели в клубе кинокартину «Два бойца».
Дальнейший путь Уоллеса пролегал в Магадан и далее в Сусуман (в те годы Берелех). Позднее в своей книге «Миссия в Советскую Азию» вице-президент так описал этот отрезок пути: «Мы летели на север над колымской дорогой в Берелех, где было два прииска. Предприятие, расположенное там, выглядело впечатляюще. Производство там развивалось быстрее, чем в Фербэнксе, хотя условия в Берелехе были более тяжелыми». Главная задача поездки – посетить золотые прииски – была исполнена в Западном горнопромышленном управлении. Делегация на трех легковых машинах прибыла из Сусумана на прииск имени Фрунзе, где велась добыча подземных песков. Здесь Уоллес получил возможность побеседовать с рабочими. Во многих материалах, где описывается эта встреча, утверждается, что рабочие были подставными – якобы их роль исполняли охранники. На самом деле устраивать подобную мистификацию не было нужды: в программу посещения были включены только те прииски, где трудились вольнонаемные.
Уоллес, разумеется, общался через переводчика и говорил только по английски. Впоследствии выяснилось, что американец хитрил – он вполне сносно владел русским языком, и таким образом мог почерпнуть немало из того, что не предназначалось для его ушей… Но вот, что значит чекистская дисциплина: никто не проговорился! Да и вольнонаемные хорошо понимали, чем для них может обернуться излишняя откровенность с иностранцем.
Для демонстрации золота американскую делегацию привезли на прииск «Комсомолец», где к показу подготовили два промывочных прибора – на тот случай, если американцы сразу не поверят большому количеству золота при съемке. «Комсомолец» был крупным предприятием, на котором работало несколько десятков промывочных установок. Массовая промывка на Колыме в тот сезон началась еще 11 мая, и горные работы были в разгаре. Согласно нормативам, на крупных промывочных приборах в течение одной смены трудились от 21 до 25 рабочих (объемы промывки песков составляли 300–400 м3/сутки), на мелких – 5 рабочих, обеспечивавших промывку до 80 м3/сутки.
Эту историю бывший колымский заключенный, член Союза журналистов СССР Григорий Матусов ярко описал в своей статье «Как я давал интервью вице-президенту Америки». В частности, он рассказал, что съемку золота (обычно ее делают каждые 12 часов во избежание сноса металла) на демонстрационных приборах не проводили трое суток, а в пески перед приемным бункером засыпали немалое количество шлихового золота, которое вместе с песками начали подавать на прибор при появлении американской делегации. Сначала делегация и сопровождающие во главе с Иваном Никишовым подошли к работающим, поздоровались и какое-то время наблюдали, как те лихо гонят тачки. Американец, толстый, небольшого роста, попросил разрешение попробовать. Тачку ему нагрузили, он сделал несколько шагов по трапу и упал. Все улыбались, фотограф щелкал аппаратом! Это разрядило обстановку. Затем все двинулись на эстакаду промприбора.
О процессе съемки золота рассказал бригадир промприбора, тоже бывший зэк Александр Мезенцев: «Делаю съемку а американцы стоят, смотрят и что-то говорят, и даже языком щелкают. От удивления. В колоде сплошной блеск! Особенно в верхнем слое, когда согнал эфеля (пустые пески), показались самородки, а ниже сплошным слоем шлиховое золото. Поднял Уоллес кусочек побольше, граммов на 50, потер о брюки, и самородок заблестел. Рядом с ним стоял Никишов. Уоллес, улыбаясь, прислонил к груди начальника Дальстроя самородок вблизи от звезды Героя. Защелкали аппараты, все улыбались! Посещение длилось минут 35. Вице-президент убедился – есть чем оплачивать ленд-лиз!..».
После отъезда американской делегации рабочие еще несколько дней гоняли тачки, собирая хвосты промприбора и отправляя их обратно в колоду – снос золота был так велик из-за его избытка, что хватило на несколько дней работы. Кстати, от поездки на второй прибор Уоллес отказался, вполне поверив увиденному золотому изобилию.
В телеграмме Лаврентию Берия начальник Дальстроя подробно докладывал о ходе визита и вопросах, которые задавали американцы. В частности, Уоллеса интересовало, сколько золота в сутки добывает Дальстрой, на что Никишов ответил: «вот с этого прибора – 3–4 кг в сутки» (хотя в продемонстрированном после съемки ведре со шлиховым золотом его было не меньше 20 кг), а на вопрос «Сколько промприборов в Дальстрое» ответил, что в этой долине (Чай-Урьинская долина) – 50–60 промприборов. Интересно отметить: здесь Никишов не погрешил против истины. Среднее содержание золота в промытых за 1944 год песках по Колыме составило 8,2 г/м3, в ЧайУрьинской долине работало 66 промприборов, а всего по Дальстрою их было 376. За 1944 год добыто 70,4 т золота – свыше 400 кг в сутки.
О добыче золота американцы в ходе поездки задавали много вопросов в различных вариантах, но, как правило, получали уклончивые ответы. Так, на вопрос, сколько золота Дальстрой добыл 1943 году, Никишов бодро отрапортовал: «Химическая обработка золота в Дальстрое не производится, золото отправляется на аффинажный завод в Москву, поэтому я этих данных не имею».
В итоге американцы пришли к выводу, что каждый день Колыма дает несколько сотен килограммов драгоценного металла, и это их совершенно удовлетворило.
А вот в попытках увидеть хотя бы один лагерь (кое-какая информация о ГУЛАГе в США все-таки просачивалась) их ждало разочарование: не только лагерь, но даже отдельных заключенных Уоллес и его спутники так и не встретили за всю большую поездку.
Прощаясь с Колымой перед отлетом в Якутск, Генри Уоллес с чувством пожал руку начальнику Дальстроя и выразил признательность за то, что ему «без утайки» было все показано и все, что он видел, ему понравилось. Он благодарил за теплый прием и сделал примечательное заявление: «мы в Америке знаем Дальстрой, много о нем слышали, но то, что я увидел лично сам, это превзошло все наши представления о Дальстрое». На это Никишов скромно ответил, что в Советском Союзе такая хозяйственная организация, как Дальстрой, не единична.
Информация об этом визите, изложенная в телеграммах Никишова в адрес Берии, была доложена Сталину, который остался очень доволен результатом.
Вскоре после возвращения американского вице-президента на родину и его обстоятельного доклада о состоянии золотодобычи на северо-востоке СССР и богатстве колымских россыпей, союзники приняли решение об увеличении поставок по ленд-лизу. Таким образом, задача, поставленная советским руководством перед Дальстроем, – «продемонстрировать американской стороне наличие значительных запасов золота» была достойно решена.
О поездке на Колыму Уоллес и Латтимор опубликовали восторженные отчеты. В книге «Миссия в Советскую Азию» Уоллес прославил героический труд золотоискателей, отметив, что эти «рослые крепкие парни, которые приехали на Дальний Север», являются «пионерами нового технического века, строителями городов».
Через несколько лет на Западе вышли воспоминания иностранных узников ГУЛАГа. На Уоллеса, уже ушедшего со своего высокого поста, обрушилась волна критики. Он публично покаялся в излишней доверчивости, утверждая, что даже не подозревал о существовании лагерей, в которых содержались тысячи заключенных – настолько тщательно была организована его поездка советскими специалистами.
Долг оплаченный и неоплатный.
Президент США Гарри Трумэн, отчитываясь о поставках по ленд-лизу перед американским Конгрессом 14 июля 1946 года, заявил, что общий объем этой программы составил 48 млрд долл. Страны Британского содружества получили из этой суммы 30,75 млрд, СССР – 11,14 млрд долл. (в ценах 1945 года эта помощь была эквивалентна 27300 и 9900 т золота). Остальные средства распределились между Францией, Китаем и некоторыми латиноамериканскими странами. В счет погашения поставок по ленд-лизу США за годы войны получили от союзных государств товары и услуги на 7,3 млрд долл. Значительно вырос и золотой запас США: если в 1938 году он составлял 13,0 тыс. т, то в 1945 году достиг уже 17,7 тыс. т.
Для США ленд-лиз стал стимулом фантастического развития экономики, обеспечив массовый сбыт американских товаров на внешних рынках. Жизненный уровень американцев в годы войны резко вырос: средние заработки увеличились на 70%, практически исчезла безработица. Если в 1940 году не имели работы 8,1 млн человек, то уже в 1942 году экономика США вобрала весь незанятый резерв рабочей силы, и до окончания войны в стране сохранялась полная занятость. «Чужая» война стала, кроме того, превосходным полигоном для испытаний американского оружия, и эта проверка в боевых условиях не стоила американцам ни цента.
В СССР по ленд-лизу было отправлено 17,5 млн т грузов, из которых по назначению дошли 16,6 млн т (5,1% грузов немцы пустили на дно). Договор предусматривал списание стоимости техники, уничтоженной в боях. После войны США предъявили Советскому Союзу счет за уцелевшую технику и материалы, которые можно было использовать в народном хозяйстве, оценив их стоимость в 2,6 млрд долл. Сталин занял жесткую позицию, заявив, что советский народ все поставки оплатил своей кровью на фронтах войны. В 1948 году американцы снизили требования до 1,3 млрд, в 1951-м – до 800 млн долл, но в обстановке «холодной войны» переговоры об оплате долга прекратились.
К этому вопросу стороны вернулись только с началом брежневской разрядки. В 1972 году в Вашингтоне было подписано соглашение, в соответствии с которым СССР обязался поэтапно выплатить 722 млн долл. к 2001 году. К июлю 1973 года было выплачено 48 млн, но затем процесс расчетов вновь приостановился из-за введения торговых ограничений для нашей страны со стороны США. Лишь в июне 1990 года Михаил Горбачев и Джордж Буш-старший договорились о выплате оставшейся суммы долга до 2030 года.
После распада Советского Союза долг по ленд-лизу был переоформлен и постепенно погашается Россией. На сегодняшний день России осталось заплатить США около 100 млн долл. Таким образом, черта под ленд-лизом, оплаченным кровью советского народа, не подведена до сих пор.